Крылатого могила исправит...
Там, где грязь и крапива вокруг,
Из засады выскочив вдруг,
Для цирка украла цыганка
Графского сына из замка.
В то время как скорбно и пылко,
Обезумев звала его мать,
Под самым куполом цирка,
Ребенок учился летать.
Взлететь может каждый, кто хочет,
Цирк - огромный бумажный змей,
И летают под куполом ночи
Циркачи, что крадут детей.
Эти воры имеют крылья,
Эти воры научат вмиг
Улететь за холмы, что скрыли
Материнский тоскующий крик.
"О, дитя, мое сердце разбито!
О, вернись под родительский кров!"
Он не слышит. Он с апетитом
Уплетает похлебку воров.
Сон подполз с воровскою сноровкой,
Оглушил, словно горечь вина
Голова рядом с миской похлебки
Катится в море сна.
Сон летать приучает его,
Он не видит во сне ничего,
Только статую видит, что сами
Ввысь взлетают, взмахнув руками.
Очень интересно узнать мнение читателей об этом стихотворении. Если бы оно входило в постановку театра, какой из образов этого стихотворения должен был бы его читать: цыганка, мать или ребенок? Или еще кто-то?
Из засады выскочив вдруг,
Для цирка украла цыганка
Графского сына из замка.
В то время как скорбно и пылко,
Обезумев звала его мать,
Под самым куполом цирка,
Ребенок учился летать.
Взлететь может каждый, кто хочет,
Цирк - огромный бумажный змей,
И летают под куполом ночи
Циркачи, что крадут детей.
Эти воры имеют крылья,
Эти воры научат вмиг
Улететь за холмы, что скрыли
Материнский тоскующий крик.
"О, дитя, мое сердце разбито!
О, вернись под родительский кров!"
Он не слышит. Он с апетитом
Уплетает похлебку воров.
Сон подполз с воровскою сноровкой,
Оглушил, словно горечь вина
Голова рядом с миской похлебки
Катится в море сна.
Сон летать приучает его,
Он не видит во сне ничего,
Только статую видит, что сами
Ввысь взлетают, взмахнув руками.
Жан Кокто
Очень интересно узнать мнение читателей об этом стихотворении. Если бы оно входило в постановку театра, какой из образов этого стихотворения должен был бы его читать: цыганка, мать или ребенок? Или еще кто-то?